От расцвета до заката
Когда появится музей в Красном Селе?
Ольга МОТАСОВА

Красное Село – юго-западный пригород Петербурга – в 2014 году отметит свое 300-летие. Хранителями его исторического наследия были
и остаются небольшие местные музеи. До середины 90-х годов прошлого века это были музеи двух предприятий – «Мостоотряда-19» и Красногородской экспериментальной бумажной фабрики (Красногородки). Сейчас традицию поддерживают в 380-й школе и Музее пионеров авиации имени Можайского. О старейшем музее Красного Села, что был на бумажной фабрике, и пойдет речь дальше.

красносельская писчебумажная фабрика К. П. Печаткина в 1855 г.Появился он еще до революции, а его судьба – отражение судьбы знаменитой Красногородки, основанной еще в петровское время. Говоря современным языком, она сразу же стала градообразующим предприятием: вокруг нее возникло, росло и развивалось Красное Село. Фабрика знала разные времена – расцвета, полного разрушения, восстановления, окончательного запустения. Называлась в разное время она тоже по-разному – Красносельская, Красногородская... Неудивительно, что на производстве со столь богатой историей был создан музей. О его жизни рассказала Зоя Алексеевна Вечер, которая была хранительницей фабричного музея с 1968 по 1985 год.

Первоначальный музей прекратил существование, когда фабрика пострадала во время Гражданской войны. Его вторая жизнь началась лишь в 1966 году, когда к 250-летию предприятия благодаря стараниям директора фабрики Евгения Яковлевича Печко музей открыли снова. Вскоре после этого и начала в нем работать Зоя Алексеевна.

Рассказывая о своем детище, она не скрывает гордости: «О нашем музее знали все в целлюлозно-бумажной промышленности. Было время, когда его хотели сделать всесоюзным, общим для всех предприятий. Ко мне поступали материалы от дирекций разных бумажных фабрик и комбинатов. Но потом планы руководства изменились, и всесоюзным музей не стал. Но так и остался лучшим в отрасли. Делегации откуда только ни приезжали – и наши «бумажники», и зарубежные. Фабрика была экспериментальной базой, все к нам за опытом ехали. Да и сам музей выглядел очень достойно. До сих пор многие о нем по-доброму вспоминают».

Состоял он из трех больших светлых залов с витринами и вертушками для экспонатов. Эффектно смотрелись витражи, панорама Красносельской бумажной мельницы XIX века, огромные карты о распространении бумаги по земному шару и местах, в которые поставлялась продукция Красногородки. Привлекал внимание стеклянный потолок, на который были нанесены образцы водяных знаков отечественных бумажных предприятий. Была и диорама «Лес», рассматривать которую особенно любили младшие школьники. «Представьте: лесная опушка, деревья, как живые... И вот свет то ярче загорается, то медленно гаснет. День сменяется ночью. Ребят эта картина завораживала», – улыбается Зоя Алексеевна.
Экспонатов было много – от исторических документов до ценных подарков посетителей. В музее были выставлены: образец первой бумаги, отлитой на Красносельской мельнице, с собственноручной записью Петра I, альбом с фотографиями фабричного поселка и фабрики, выпущенный одними из ее владельцев – Товариществом Печаткиных, «Правила для рабочих Красносельской фабрики». Альбомы хозяева дарили лучшим рабочим, а «Правила» предназначались всем, дабы о хозяйской руке не забывали.

Библиотека-читальня и музей на Красносельской писчебумажной фабрике.В отдельном помещении хранилась роскошно изданная книга о визите на бумажную фабрику Александра III. Как вспоминает Зоя Алексеевна, ее показывали не всем посетителям, а только особенно важным гостям. Да и не принято было в советское время хвастать вниманием со стороны царских особ.

Одними из главных экспонатов считались образцы видов бумаги (более трехсот), сделанной на Красногородке. Была там и телеграфная лента, потребность в выпуске которой сыграла определенную роль, когда в 1923 году решалась судьба разрушенного предприятия. В то время стоял вопрос о его закрытии, однако государству требовалась бумага, в том числе и телеграфная. На фабрике умели ее выпускать, технологию производства телеграфной ленты наладили еще в 1861 году.

Возрождение фабрики в советский период проходило под контролем личного секретаря Ленина и управделами Совнаркома Николая Петровича Горбунова. Она была ему, можно сказать, родным домом: отец Николая Петровича был последним управляющим и многое сделал для развития бумажного производства. Такая вот связь поколений. И напомнила она о себе еще раз, когда Зоя Алексеевна проводила одну из экскурсий. Отстав от группы экскурсантов, неприметный, скромно одетый мужчина опустился на колени перед портретом последнего управляющего Красносельской фабрики. Оказалось – внук!

За время работы Зое Алексеевне довелось познакомиться с некоторыми из старейших рабочих. Один из них, Никита Леонтьев, на вопросы отвечал так: «О чем рассказывать – о плохом или хорошем?». Порой начинал вспоминать о том, как эксплуататоры рабочих притесняли, но чаще всего любил говорить: «Идешь, бывало, по фабричному поселку, а кругом – чистота, цветы в палисадниках, патефон играет... А зайдешь на фабрике в столовую – запах такой, что и не хочешь есть, а все равно поешь...».

Зоя Алексеевна помнит многих сотрудников фабрики и не устает повторять, что самым главным достоянием предприятия были люди, которые там работали. С особой теплотой вспоминает она выпускников ремесленных училищ, приехавших в 1948 году из других городов восстанавливать Красногородку. Во время немецкой оккупации предприятие было разрушено почти до основания, фабричная труба лежала поперек бумажного цеха. «Многие ремесленники так и остались работать на фабрике всю жизнь. В музее их имена и фамилии были на отдельной Доске почета. Дети приходили, внуки, я всегда рассказывала о том, как трудно приходилось их родным, – говорит Зоя Алексеевна. – Смотришь, а в глазах гордость начинает светиться...».

В 1996 году фабрика отметила 280-летие. Отпраздновать такую важную дату приезжали наследники Печаткиных и Горбуновых. А вскоре Красногородку постигла печальная участь. У нее появились новые руководители, которые не смогли сохранить производство, да и музей им был неинтересен. Многие ценные экспонаты оказались безвозвратно утраченными, небольшую часть передали музею Университета растительных полимеров (бывший Технологический институт целлюлозно-бумажной промышленности).

Подобной ситуацией, конечно, никого не удивишь: сколько их, закрывшихся предприятий, утраченных музеев? Что имеем – не храним... Однако хочется верить, что в Красном Селе будет открыт полноценный краеведческий музей. И тогда в нем, как кусочки мозаики, сложатся в единую картину все грани истории этого места. Может быть, грядущий

300-летний юбилей станет веским поводом для того, чтобы музей появился?

Санкт-Петербургские Ведомости

Выпуск № 105 от 10.06.2011